Tinha boas razões, ainda que apenas duas, a primeira, porque só lhe apetecia falar da noite de teatro e de quanto acontecera, mas não com Fernando Pessoa, a segunda, porque nada mais natural que entrar-lhe Lídia pelo quarto dentro, não que houvesse o perigo de se pôr ali aos gritos, Acudam, um fantasma, mas porque Fernando Pessoa, embora lhe não estivesse no feitio, podia querer deixar-se ficar, coberto pela sua invisibilidade, ainda assim intermitente segundo os humores da ocasião, a assistir às intimidades carnais e sentimentais, não seria nada impossível, Deus, que é Deus, costuma fazê-lo, nem o pode evitar, se está em toda a parte, mas a este já nos habituámos.
Для такого приема у него имелись уважительные причины, пусть и всего две: во-первых, ему хотелось говорить только о посещении театра и о том, что да как там все было, но не с Фернандо же Пессоа толковать об этом, а, во-вторых, очень может быть, что сюда вскоре заглянет Лидия и, хотя номер не огласится ее истошным криком: Караул! Привидения! - но нельзя исключить вероятность того, что Фернандо Пессоа, невидимый и бесплотный для нее, не пожелает удалиться, а останется, накрывшись своей время от времени и в зависимости от ситуации снимаемой шапкой-невидимкой, оставшись же, станет свидетелем плотских утех, ничего невозможного - Бог, если он и впрямь Бог, то есть вездесущ, именно так и поступает, и деваться от него решительно некуда, но к этому мы, слава Богу, приноровились.